Главная » Российская империя в конце XIX - начале XX века » На пути к мировой войне. Роль восточного фронта в первой мировой войне
На пути к мировой войне. Роль восточного фронта в первой мировой войне
 Уникализировать текст |
Отрицательные последствия закрытия проливов для прохода военных кораблей России тяжело сказались на ходе боевых действий и во время войны с Японией. В феврале и сентябре 1904 г. в правительственных сферах ставился вопрос о посылке судов Черноморского флота на Дальний Восток. Министр иностранных дел России В.Н. Ламздорф предупредил о возможных для России пагубных последствиях такого шага: обострения и даже военного столкновения с Англией — союзницей Японии.
Такой шаг представлял опасность в связи с усилением в последние годы в Германии промышленной политики, а следственно, и влияния в Турции. Германия не преминула бы воспользоваться новым порядком вещей на Босфоре, чтобы закрепить свое положение на Малоазиатском берегу территориальными приобретениями для устройства морских станций и угольных складов. Существовала вероятность, что еще раньше Германии такие усилия будут предприняты Англией и США. В США проповедовалась идея, что конвенция о проливах для Соединенных Штатов является необязательной. Это отмечалось в «Записке по поводу отправления на Дальний Восток судов Черноморского флота» (1904).
Во властных структурах России не было сомнений в том, что Англия всеми способами будет мешать увеличению морских сил России на Дальнем Востоке. В Петербурге предполагали, что Англия силой воспрепятствует проходу русского Черноморского флота через проливы с целью оказать помощь Японии. При других обстоятельствах нарушение Россией режима проливов было бы для Англии желательным.
Идея получения права на проход русских военных судов через проливы Босфор и Дарданеллы при сохранении общего принципа закрытия проливов принадлежала В.Н. Ламздорфу, и возникла она в усложнявшихся условиях войны с Японией. Сменивший Ламздорфа А.П. Извольский стал неумелым исполнителем идеи своего предшественника.
После поражения России в войне с Японией и разгрома российского флота Англия старалась активизировать переговорный процесс по средне-восточным делам с русскими дипломатами. Английская сторона, по словам заместителя статс-секретаря Ч. Гар-динга, полагала возможным сделать этот вопрос «неотъемлемой частью» переговоров по Средней Азии, которые велись в 1906— 1907 гг. Позиция России в вопросе о проливах в начале переговоров о конвенции 1907 г. была сдержанной. Переговоры о проливах при заключении русско-английского соглашения 1907 г. о сферах влияния в Персии, Афганистане и Тибете имели подчиненное значение. В переписке русских послов речь шла о том, что Петербург должен готовиться к торгу с Лондоном. Высказывалась точка зрения, что англо-русские переговоры по Среднему Востоку должны содействовать более лояльному отношению английского правительства к русским интересам на Ближнем Востоке. Основной ошибкой русской дипломатии тех лет было ошибочное представление о позиции в отношении проливов союзницы России — Франции. Считалось, что Франция не будет создавать России препятствий в отношении проливов. Враждебность Франции по данному вопросу в полной мере проявилась в годы Первой мировой войны.
Анализируя вопрос о проливах, русские дипломаты обоснованно полагали, что будет очень трудно получить согласие Австро-Венгрии и Германии. Италию собирались удовлетворить признанием ее прав на Триполи.
В 1909 г. в достигнутом между Российской империей и Королевством Италии секретном соглашении, подписанном министрами иностранных дел двух стран в замке Раккониджи (под Турином), было зафиксировало согласие Италии на проход русских военных кораблей через проливы в обмен на признание со стороны России интересов Италии в Триполитании и Киренаике.
Англо-русскую конвенцию (соглашение) 31 августа 1907 г. в Петербурге подписали министр иностранных дел А.П. Извольский и британский посол в России Артур Николсон. В ней разграничивались сферы влияния России и Британской империи в Средней Азии. Россия признавала протекторат Великобритании над Афганистаном и согласилась не вступать в прямые отношения с афганским эмиром. Тибет признавался обеими сторонами частью Китая. И Россия, и Англия отказывались от попыток установления контроля над Тибетом.
Персию (Иран) предполагалось разделить на русскую сферу влияния на севере и английскую на юге, между которыми в центре страны предполагалось создание нейтральной полосы. При обсуждении вопроса о финансовой помощи России Персии министр финансов В.Н. Коковцов выразил настроение бюрократической элиты. Она вынуждена была признать, что «политическое значение России умалилось», а в соответствии с изменением роли Российской империи в мире ей было «необходимо видоизменить» взгляды «на восточную политику», в которой была допущена коренная ошибка, бывшие в распоряжении средства не соразмерялись с намеченной целью.
Англо-русское соглашение 1907 г. завершало складывание тройственной Антанты в составе России, Франции и Англии, что не могло не вызвать беспокойства со стороны Германии и осложнения отношений с ней. Чтобы успокоить германское правительство по поводу англо-русских переговоров, Извольский предпринял специальную поездку в Берлин в сентябре 1906 г. Балансирование Извольского между Берлином и Лондоном в известной мере было продолжением линии, проводившейся еще Ламздорфом, которую тот характеризовал как «равноудаленность от Берлина и Лондона». Стремление к урегулированию отношений проявилось в активном внешнеполитическом курсе Извольского, который имел европоцентристский характер. В Европе можно было рассчитывать на союз с Францией как рычаг блоковой политики. Серьезной ошибкой Извольского стало заблуждение, что на Балканах еще не исчерпаны возможности взаимодействия России с Австро-Венгрией.
Обострение русско-германских отношений на Ближнем Востоке шло параллельно с напряжением в отношениях России и Англии на Среднем Востоке, прежде всего в Персии в условиях иранской революции 1905—1911 гг. Великобритания поддерживала конституционное движение в Иране лишь в той мере, в какой оно противодействовало и содействовало ослаблению влияния России.
А.П. Извольский и П.А. Столыпин подходили к определению стратегии внешнеполитического курса по-разному. Говоря о сроках ведения активного внешнеполитического курса Россией, Извольский исходил из оценки современной международной обстановки. Он опасался, что Германия, хорошо подготовившаяся к войне, не станет долго ждать, а Россия не сможет уклониться от выполнения обязательств, возложенных на нее союзом с Францией. Министр иностранных дел считал вероятным в ближайшей исторической перспективе международный дележ турецкого или австро-венгерского наследства и участия в нем России. Поэтому Извольский отводил политике соглашений и балансирования не более 10 лет.
Иных взглядов придерживался П.А. Столыпин. Он говорил о 20 годах покоя внутреннего и внешнего, необходимых для проведения реформ. Столыпин был убежден в необходимости проведения осторожного строго оборонительного внешнеполитического курса.
Извольский думал иначе, надеясь добиться внешнеполитического успеха еще до восстановления военной мощи России и установления в ней внутреннего спокойствия. Он рассчитывал на благоприятную внешнеполитическую конъюнктуру и дипломатическую ловкость. В 1906—1907 гг. им были подписаны соглашения с Японией и Англией; Балтийский протокол с Германией. Договоренность с Австро-Венгрией продлевала действие Мюрцштегского соглашения 1903 г. о реформах в Македонии до 1914 г. Переговоры и соглашения России 1906—1907 гг. с другими великими державами, достигнутые российским МИДом, упрочили положение Российской империи на международной арене и обнадежили Николая II и А.П. Извольского. У них появилась надежда уклониться от англо-германского столкновения. Оптимизм Извольского был излишен. Он стал одной из центральных фигур, спровоцировавших события Боснийского кризиса 1908—1909 гг.
С согласия Николая II Извольский повел дипломатическую игру с опытным и коварным австрийским министром иностранных дел А. фон Эренталем (1854-1912). В 1899-1906 гг. Эренталь был послом Габсбургов в Петербурге. Министром иностранных дел Эренталь стал в один год с Извольским — в 1906 г. Происходивший из семьи торговца зерном, Эренталь стал графом.
Неформальная встреча министров прошла 15-16 сентября 1908 г. в средневековом замке Бухлау (современный чешский Бухлов). Согласно Берлинскому трактату 1878 г. Австро-Венгрия получала право ввести в Боснию, которая оставалась турецкой, свои войска и управлять этой территорией. Поскольку это решение вызвало недовольство России, Боснии, Сербии и Турции, Австро-Венгрия не решилась воспользоваться данным правом. К 1908 г. ситуация изменилась. Россия стала слабее, а Извольский проявил заинтересованность договориться по австро-венгерскую дипломатию вопросу о новом территориальном устройстве Европы. На словах (протокола не велось) Эренталь пообещал Извольскому многое в обмен на согласие Австро-Венгрии решить вопрос о проливах в пользу России, а также не возражать, если Болгария объявит о прекращении своей вассальной зависимости от Османской империи, Россия соглашалась на австрийские притязания, т.е. аннексию Боснии и Герцеговины. Эренталь получил заверения в том, что Россия не будет поддерживать притязания Сербии на эти земли. Позднее эта аннексия стала одной из причин Первой мировой войны, а тогда вызвала международный скандал и стала поражением русской дипломатии, названной П.Н. Милюковым «дипломатической Цусимой».
Эренталь обманул Извольского. Он сообщил о согласии России на аннексию Боснии и Герцеговины в периодическую печать еще до того, как русский министр иностранных дел успел доехать до следующей страны, с которой было необходимо проговорить вопрос о проливах — своей союзницы — Франции. Опубликованная информация о переговорах вызывала гнев Франции и Англии. Начали вооружаться Черногория и Сербия. Австрийская армия была уже готова вторгнуться в Сербию. Во избежание войны с Германией и Австрией России пришлось оказать давление на Сербию. Аннексия произошла, но соглашение о проходе русских военных судов через пролив Дарданеллы в силу не вступил. Россия выглядела перед европейскими странами, как предавшая «братушек-славян»! Это было политическое поражение России.
Замысел Извольского, преследовавший цель путем сговора с Австро-Венгрией и по договоренности с другими европейскими державами получить «приз» в виде благоприятного режима проливов, был изначально авантюристичен. Бурная протестная реакция в России объяснялась еще и тем, что об этом замысле и премьер Столыпин, и члены Государственной думы и Государственного совета узнали уже после того, как скандал разразился. Современники сравнивали Извольского с вороной, а Эренталя — с лисицей, которые вели «гостеприимные беседы», как в басне И.А. Крылова «Ворона и лисица».
Извольский ушел в отставку с поста министра иностранных дел и был отправлен послом во Францию (1910). Новым министром иностранных дел стал С.Д. Сазонов — родственник Столыпина. Российское внешнеполитическое ведомство, ранее подчинявшееся только императору, стало более открытым для правительства и председателя Совета министров. Эренталь получил титул графа после признания аннексии остальными великими державами в 1909 г.
Боснийский кризис (1908—1909) привел к углублению противоречий между двумя военными блоками Антантой и Тройственным союзом, став этапом на пути к Первой мировой войне. Новое обострение международной обстановки в мае 1911 г. произошло в Северной Африке (Марокко) — так называемый Агадирский кризис (2-й Марокканский кризис) в начале итало-турецкой войны.
Франция, воспользовавшись восстанием в окрестностях столицы Марокко, под предлогом восстановления порядка и защиты французских граждан, оккупировала Фес. Потерпевшая поражение во время Танжерского (1-го Марокканского) кризиса (1905—1906) Германия направила в марокканский город Агадир канонерскую лодку «Пантера», а 1 июля 1911 г. объявила о своем намерении обустроить там военно-морскую базу. Действия Франции и Германии поставили их на грань войны.
В условиях международного кризиса союзница Франции — Россия продолжала балансировать. Русские дипломаты советовали французским мирно решить конфликт с Германией. Сама Россия заключила с Германией соглашение о Персии и Багдадской железной дороге летом 1911 г.
Потсдамским соглашением (1911) между Россией и Германией по вопросам, связанным с Ираном и Багдадской железной дорогой, завершился длительный процесс переговоров, начавшийся еще в 1906 г. Россия стремилась оградить свою сферу влияния — Северный Иран — от германской экспансии. Германия добивалась отказа России от противодействия немецкому строительству Багдадской железной дороги и согласия на постройку ее ветки на Тегеран. Министр иностранных дел С.Д. Сазонов согласился в принципе на строительство железной дороги Тегеран — Ханекин (пункт на ирано-турецкой границе), но потребовал отказа Германии от намерения получить ряд концессий в Северном Иране и начать строительство железных дорог на турецкой территории к северу от Ханекина. В дальнейшем переговоры осложнились вмешательством англо-французской дипломатии, стремившейся сорвать их, а также недовольством русских торгово-промышленных кругов, опасавшихся усиления германской конкуренции в Иране. По Потсдамскому соглашению Россия обязалась не препятствовать постройке Багдадской железной дороги, а также взяла на себя обязательство получить от Ирана концессию на постройку железной дороги Ханекин — Тегеран. Со своей стороны Германия, признавая наличие «специальных интересов» России в Северном Иране, обязалась не добиваться там концессий.
Русско-японское соглашение (1910) позволило двум странам совместно противостоять американским планам «интернационализации» Маньчжурских железных дорог и конкуренции международного финансового консорциума под эгидой США. Соглашение с Японией позволило России сосредоточить свои усилия на европейском и ближневосточных театрах.
Начиная с 1912 г., во внешней политике России появляются новые тенденции — происходят перемены в блоковой политике; МИД России идет на укрепление и развитие франко-русских обязательств; пытается заручиться обещанием английской поддержки в случае общеевропейского конфликта. На Дальнем Востоке русское правительство находит пути взаимодействия с Японией, Францией и Англией, используя уже налаженные связи четырех держав. Россия отказывается от политики лавирования и балансирования между двумя основными сторонами развивавшегося международного конфликта — Англией и Германией в пользу более скромной внешнеполитической задачи: выиграть время для укрепления своих вооруженных сил и внутренней консолидации в составе Тройственного союза. Эти перемены означали политический и дипломатический успех Англии и Франции, которые стремились привязать Россию к Антанте.
В начале июня 1912 г. на встрече начальников морских генштабов России и Франции была подписана морская конвенция, которая предусматривала совместные действия военно-морских сил двух стран во всех случаях, когда должны были совместно действовать их сухопутные войска. Во время визита в Россию председателя Совета министров Франции Р. Пуанкаре в августе 1912 г. был подписан документ, предусматривающий ежегодные встречи начальников морских генштабов двух стран. Франция поощряла русско-английское сближение. Для обсуждения комплекса вопросов в Лондон был приглашен министр иностранных дел России С.Д. Сазонов, занимавший этот пост в 1910—1916 гг. Визит Сазонова состоялся в сентябре 1912 г. Русский министр убедился в безуспешности усилий Германии по нейтрализации Англии. Никаких обязательств России с английской стороны дано не было, поскольку Англию вполне устраивали те обязательства, которые Россия имела перед Францией.
Решение российской дипломатией блоковых вопросов общего характера с Францией и Англией шло более гладко, чем согласование по конкретным внешнеполитическим делам (персидским и балкано-ближневосточным). Визит Сазонова в Лондон пришелся на время итало-турецкой войны (1911 — 1912), когда Францию и Англию больше интересовала будущая блоковая ориентация Рима, чем опасность охвата вооруженным конфликтом Ближнего Востока.
Наибольшую опасность начала мирового конфликта представлял собой Балканский полуостров, ставший «пороховым погребом Европы», где скрещивались интересы практически всех великих держав. Он стал чутким барометром международных отношений, который реагировал на любые изменения во внешней политике великих держав.
Главным объектом внешней политики России в этом регионе были не сами Балканы, а черноморские проливы, для решения вопроса о которых ей было необходимо укрепить свои позиции на Балканах. Отношения России с союзниками по Антанте на Балканах складывались непросто. Обострились противоречия между Россией и Францией, которую не устраивало появление сильного Сербского государства. В этом регионе Франция нашла себе союзника в лице геополитического противника России — Австро-Венгрии.
В свою очередь, Австро-Венгрия и Германия старались вытеснить Россию с Балкан и превратить Балканский полуостров в связующее звено между Германией и Турцией, что представлялось им важным в будущей войне. К 1912 г. болгарский рынок машин, аппаратов и инструментов, металлов и металлоизделий находился в руках германских и австрийских экспортеров-промышленников. 67% всей внешней торговли Сербии держали в своих руках Австро-Венгрия и Германия.
Всем этим планам Россия противопоставила идею Балканского союза. Русская дипломатия рассчитывала в собственных целях использовать новую группировку и действовала в ходе формирования Балканского союза автономно.
Балканский союз был оформлен в 1912 г. в военно-политический блок в результате заключения двусторонних соглашений. Русская дипломатия содействовала подписанию соглашения между Сербией и Болгарией 13 марта 1912 г. Этот договор был подкреплен военным договором от 12 мая 1912 г. В конце мая был подписан греко-болгарский договор, позднее — болгаро-черногорский. Объединение балканских государств (Болгарии, Сербии, Греции, Черногории) противостояло Турции.
В Петербурге рассматривали Балканский союз как необходимый России военный плацдарм с людскими резервами. На армии Сербии и Болгарии рассчитывали как противодействие единым действиям Германии и Турции, если бы те заключили между собой союз. Однако силу своего влияния на Балканский союз русская дипломатия преувеличила. Она недооценила глубину противоречий, существовавших между балканскими национальными элитами. Союзники России по Антанте, особенно Англия, уклонялись в назревавшем столкновении на Балканах от оказания давления на Турцию.
Россия в ходе Первой Балканской войны (с 25 сентября (8 октября) 1912 г. по 17 (30) мая 1913 г.) старалась сохранить Балканский союз и одновременно локализовать войну, по возможности не испортив при этом отношений с Турцией. Вновь вскрылись разногласия между западными державами и Россией по вопросу о судьбе проливов и турецкой столицы. В лице Сазонова русская дипломатия занимала гибкую компромиссную позицию. Франция и Англия осторожно поощряли Россию к более решительным шагам.
Первая Балканская война завершилась Лондонским миром, заключенным в мае 1913 г. Он оказался хрупким и непродолжительным. Попытки России примирить противоречия между странами — участницами Балканского союза, претендовавшими на раздел территории Македонии, были тщетны. Балканский союз распался.
Вторая Балканская война (29 июня — 29 июля 1913 г.), спровоцированная австро-венгерской и германской дипломатией, вспыхнула среди бывших союзников по Балканскому союзу за раздел Македонии между Болгарией, с одной стороны, и Черногорией, Сербией и Грецией — с другой. Болгария напала на Сербию и Грецию. К ним присоединились Турция и Румыния. Война была скоротечной, длилась один месяц и завершилась разгромом Болгарии. На развалинах Балканского союза усилилась Сербия, ставшая основной опорой России на Балканах. В ходе войны улучшились русско-румынские отношения, но одновременно ухудшились русско-турецкие отношения, особенно после назначения в ноябре 1913 г. немецкого генерала О. Лимана фон Сандерса (1855—1929) главой военной немецкой миссии в Турции. Сандерсу должны были подчиняться все германские офицеры, состоявшие на турецкой службе. Германия рассчитывала с помощью этой миссии держать в подчинении турецкую армию и младотурецкое правительство, продемонстрировавшее ориентацию Стамбула на Германию.
В конце 1913 — первой половине 1914 г. Россия выступила инициатором укрепления Тройственного согласия, настаивая на превращении согласия в открытый оборонительный союз. Англия в таком случае становилась желанным союзником.
Усиление гонки вооружений побудило участников военно-политических блоков скорректировать свои действия. В правительственных кругах России возобладало мнение о недопустимости в дальнейшем проявлять уступчивость перед лицом притязаний Германии и Австро-Венгрии. С.Д. Сазонов считал, что англо-франко-русская Антанта не должна уступать Тройственному союзу центральных империй. Ошибка в его расчетах заключалась в том, что ни Франция, ни Англия не проявили готовности к переходу от «согласия» к военно-политическому союзу с Россией. Среди английских государственных людей оставалась популярной политика «свободных рук». Заключение союза усилило бы позиции сторонников мира и германофилов.
Инициатива находилась в руках Германии, которая занимала центральное положение и имела возможность сосредоточить центр тяжести своих усилий или на французском, или русском фронте. Начальник прусского (с 1871 г. — имперского) Генерального штаба Х.К. фон Мольтке-старший (1800-1891), выигравший три европейские войны, не считал возможным коротким ударом, по-наполеоновски, покончить ни с Францией, ни с Россией. По его мнению, наступление германцев должно преследовать ограниченные цели. Так, нанести серьезный удар, отрезать Царство Польское с находившимися в нем крепостями и войсками до окончательного сосредоточения русских войск представлялось легко осуществимой задачей при совместном наступлении германцев из Восточной Пруссии и австрийцев из Галиции. Таким был план Мольтке в промежутке между Берлинским конгрессом (1879) и заключением военной конвенции между Францией и Россией (1893). Германские войска (половина их) против Франции должны были опираться на сильную фортификационную подготовку в Лотарингии, Эльзасе и на Рейне и задерживать французов.
Начальник прусского генерального штаба граф А. фон Шлиффен (1833—1913), занимавший эту должность в 1891 — 1905 гг. в корне изменил в 1894 г. план войны Германии. Он опасался затяжной войны и главный шанс победы Германии видел в достижении решительного результата хотя бы на одном из двух фронтов.
В отличие от Мольтке-старшего главным противником Шлиффену представлялась не Россия, а Франция с ее жаждой реванша.
Шлиффен пришел к решению нанести главный удар по Франции, собрав для этого как можно большие германские силы, тогда как против России выставить заслон, который после демонстративных действий должен отойти за Вислу. Восточную Пруссию Шлиффен приносил в жертву русскому вторжению. За 10 лет до начала Первой мировой войны германский генштаб разработал детальный план германского развертывания военных сил в Бельгии и во Франции.
Проводить в жизнь план Шлиффена пришлось престарелому племяннику великого Мольтке — Х.И.Л. фон Мольтке-младшему (1848— 1916). Свои коррективы в план внес Э.Ф.В. Людендорф (1865—1937), сделав план Шлиффена «половинчатым». Мольтке-младший и Людендорф являлись представителями стратегии сокрушения и стратегии измора, которые были несовместимы «по самой природе своей». Стратегическая мысль французов отстала от требований времени на полвека.
План войны русского генерального штаба предусматривал два варианта: первый — в случае обнаружения сосредоточения крупных сил германцев в Восточной Пруссии; и второй — если главным врагом становилась Австро-Венгрия. К исполнению был принят второй план, поскольку нарушение германцами нейтралитета Бельгии (1914) показало направление главных сил Германии на французский фронт.
В Германии вынашивались планы создания «Срединной Европы», предусматривавшие образование среднеевропейского экономического союза в составе Германии, Австро-Венгрии, урезанной Франции, Бельгии, Голландии, Дании и Польши под фактическим немецким руководством.
«Особенно обширные территориальные приращения намечались Германией на востоке за счет России. Вначале Германия намеревалась отторгнуть русскую часть Польши, Финляндию и прибалтийские области. В дальнейшем, по мере продвижения немецких войск в пределы России экспансионистские устремления захватчиков в отношении "родственной монархии" простерлись на Украину, Белоруссию, Крым и Кавказ». 1914 год
Бельгийцы стремились пропустить германские войска, не втягивая в бой свои войска. Бельгийское правительство отказалось от предложенной французами помощи, опасаясь превращения своей территории в главный центр вооруженной борьбы и неизбежное в этом случае обращение к Антанте.
Французы обнаружили плохую подготовку к ведению боя. Искусными были лишь действия французского арьергарда. Германцы показали себя подвижным, энергичным противником.
Мольтке-младший переоценил легкость одержанной победы и недооценил противника. Он не учел той скорости, с какой при наличии железнодорожной сети и средств связи массовые армии в состоянии ускользнуть от преследования, пополнить личный состав и организовать новый удар по вторгнувшемуся противнику. После проигранного французами сражения много французских генералов было отправлено в резерв. Французская армия казалась Мольтке дезорганизованной, получившей смертельный удар, поэтому, чтобы ее добить, не требовалось всей массы войск.
Одновременно из Восточной Пруссии поступали тревожные известия: об отступлении немецких войск перед П.К. фон Ренненкампфом (1851 — 1918) после сражения под Гумбиненом 20 августа; о вторжении армии А.В. Самсонова (1859—1914) с юга в Восточную Пруссию; о необходимости отвести германскую армию за Вислу. В этих условиях Мольтке решил перебросить из Франции на Восток два корпуса и кавалерийскую дивизию. Этими распоряжениями Мольке подготовил будущий кризис германских войск на реке Марне. Он стал переломным пунктом германского вторжения во Францию.
Сражение на реке Марне показало слабость союзных английских войск, которые потеряли боеспособность и были обречены на безостановочное отступление. 2 сентября 1914 г. французское правительство, покинув Париж, переехало в Бордо. Во Франции появились настроения в пользу заключения сепаратного мира с Германией.
Немецкие армии устремились между Парижем и Верденом, окружая французскую армию, но... отказались от атаки на Париж вследствие отправки германских подкреплений на Восточный фронт в Восточную Пруссию.
Таким образом, битва на реке Марне, состоявшаяся 5—12 сентября 1914 г. между немецкими и англо-французскими войсками, закончилась неудачей германской армии. Дух армий Антанты после успеха на реке Марне значительно поднялся.
После поражения на реке Марне начальником генерального штаба Германии, а следовательно, ответственным руководителем военными действиями, был назначен военный министр, генерал Э. фон Фалькенгайн (1861-1922). Война на Западном фронте становилась позиционной.
Пожар мировой войны, распространяясь, охватывал страны, начиная с 28 июля, когда Австро-Венгрия объявила войну Сербии. В августе в войну вступили восемь стран.
 Похожие работы: |
|
 Воспользоваться поиском |
История отечества. Курс лекций